Эрику Глиссон было 18 лет, у него была девушка и двухмесячный малыш. На этом можно закончить счастливую историю одной семьи. Но здесь есть продолжение.
Парня и еще четверых ни в чем не повинных людей посадили в тюрьму на 17 лет за убийство пассажиров в такси. Кстати, срок вначале дали аж 24 года, а отбывать его пришлось в Синг-Синг, тюрьме максимально строгого режима.
Суд постановил заключить под страху, взяв за основание слова некой наркоманки, которая заявила, что она все четко и точно увидела. Странно, что не провели ни ДНК, ни экспертизы, да и вообще: всем было абсолютно все равно. Может, подстроено?
Более четверти века за решеткой, зная, что там растет малышка дочь, никак не суметь ей помочь, а каково девушке любимой? Что его ждало потом?
Эрик пытался сказать на заседании, что он ни в чем не виноват, но его перебивали. Да и родственники, друзья отвернулись. О просьбе заново начать дело вообще отмахивались.
Он решил не сдаваться. Сокамерников во время непрекращающихся апелляций учил школьным предметам, сам же качался и получил диплом психолога. А вам слабо, как говорится?
Сидя за решеткой, ему дали доступ к судебным делам, мол, все равно же сидит. И он начал свое собственное расследование. А когда все открылось, он вышел и сказал об обидчиках:
Мне их ненавидеть не за что. Я не такой человек!
Оказывается, настоящие убийцы уже давно сознались в содеянном — это были члены какой-то банды. Но расследование вел другой следователь, вот и связи не обнаружили никакой — забавно, ведь так, а, может, все дело в американской системе?! Эрик написал письмо этому следователю — вуаля, дело открыли снова.
Чудо — иначе никак. И все 5 человек были оправданы, благодаря Эрику! Хотя, надо сказать, он уже было отчаялся найти ответ, получить долгожданное оправдание. Ему столько раз отказывали, что он уже хотел закончить жизнь самоубийством. Но желание увидеть дочь, услышать оправдательный вердикт были сильнее. И смогли дать ему поддержку.
Перед ним, кстати, никто так и не извинился. В конце он даже подошел к помощнице прокурора, которая постоянно отклоняла его апелляции, пожал руку и просто сказал: «Я рад, наконец, встретиться с вами. Вы, конечно, выигрывали сражения, но в этой войне победил я». Судя по ее лицу, ей стало очень нехорошо.
Через короткое время государство выплатило всем участникам жесткого заключения 40 миллионов, то есть, каждому по 8 миллионов.
Это ничто. Никто мне не вернет этих 17 лет и моей семьи. Моя дочь не считает меня своим отцом.
А вы бы смогли терпеливо добиваться своего в таких условиях?
